За прошедший урок истории, которая всегда казалась мне самым скучным,
тяжелым предметом, Лебедев жаловался на меня St.-Jérôme’у и в тетради баллов поставил мне два, что считалось очень дурным. St.-Jérôme тогда еще сказал мне, что ежели в следующий урок я получу меньше трех, то буду строго наказан. Теперь-то предстоял этот следующий урок, и, признаюсь, я сильно трусил.
Я вздрогнул, когда Магнус небрежно бросил на стол
тяжелый предмет, похожий на брусок серо-желтоватого мыла, и невольно вскрикнул...
Неточные совпадения
Собакевич все слушал, наклонивши голову, — и что, однако же, при всей справедливости этой меры она бывает отчасти тягостна для многих владельцев, обязывая их взносить подати так, как бы за живой
предмет, и что он, чувствуя уважение личное к нему, готов бы даже отчасти принять на себя эту действительно
тяжелую обязанность.
Стол, кресла, стулья — все было самого
тяжелого и беспокойного свойства, — словом, каждый
предмет, каждый стул, казалось, говорил: «И я тоже Собакевич!» или: «И я тоже очень похож на Собакевича!»
По мере удаления от
предметов, связанных с
тяжелыми воспоминаниями, наполнявшими до сей поры мое воображение, воспоминания эти теряют свою силу и быстро заменяются отрадным чувством сознания жизни, полной силы, свежести и надежды.
Испустя
тяжелый вздох, умирающий очнулся от своего беспамятства и открыл глаза; несколько минут его тусклые, безжизненные взоры оставались неподвижными; наконец мало-помалу он стал различать окружавшие его
предметы.
«Живой
предмет не может быть прекрасен уже и потому, что в нем совершается
тяжелый, грубый процесс жизни».
С
тяжелым чувством оставляем мы прошлогоднюю литературу крестьянского вопроса и обращаемся к другим близким к нему
предметам, занимавшим в прошлом году нашу журналистику. Эти
предметы — общинное владение, грамотность народа и телесное наказание. К сожалению, и здесь мало отрадного.
Она поняла, что в соседней комнате находится та самая Марья Валерьяновна Хвостова, которая была
предметом безумной и безответной любви Василия Васильевича Хрущева, желавшего утопить эту несчастную любовь в мутных волнах политического заговора и поплатившегося за это почти четырехлетним пребыванием на Кавказе под
тяжелою солдатскою лямкой.
На князя находка в беседке произвела, надо признаться,
тяжелое впечатление, хотя он и старался это скрыть. Теперь, когда дело было уже сделано, в сердце его невольно закралось томительное предчувствие о возможности исполнения второй части легенды — кары за нарушение дедовского заклятия. Для того чтобы скрыть свое смущение, он начал беседовать с отцом Николаем о состоянии его прихода, о его жизни и тому подобных
предметах, не относящихся к сделанному ими роковому открытию в беседке.